В основе недавно вышедшего на CD-ROMе(1) "нового" перевода "Властелина Колец" лежит наистарейший мне известный перевод на русский язык этого знаменитого произведения, перевод, который ходил в самиздате, чаще всего, анонимно. Его создал пермский языковед Александр Абрамович Грузберг, который в 1975-ом году нашел произведения Толкина в Библиотеке Инностранной Литературы в Москве. Заказав у библиотеки копии толкиновских произведений на фотопленке, приблизительно через год Грузберг закончил рукопись перевода, передал ее в самиздат, и дело пошло-поехало.
Грузберг к этому времени уже был опытным самиздатовским переводчиком научной фантастики. Перечень его переводов включает Азимова, Берроуза, Андерсона, Ван Вогта, Гаррисона, Лэ Гуин, Нортона, Саймака. Когда было указано имя переводчика -- что редко случалось -- там стояло Д.Арсеньев, что значит "дед Арсения" (Арсением звали его внука, мать которого, то есть дочь Грузберга, перевела стихи для "Властелина колец").
В то время многие высоко оценили его перевод, не зная, чей он. Для тех, у кого в домашней библиотеке сохранился анонимный перевод "Властелина Колец", ниже следует ключ к идентификации перевода Грузберга. Перевод начинается так:
Книга 1: В этой книге речь пойдет, главным образом, о хоббитах, и на ее страницах читатель сможет многое узнать об их характере, но мало -- об их истории.Подход Грузберга отличается от более поздних тем, что Грузберг, даже не подозревая о том, что следует пожеланиям Толкина, решил оставить "Властелина Колец" английским романом английского писателя, а не переделывать его на русский лад. В письме к Рейнеру Унуину Толкин пишет:Книга 2: Арагорн быстро поднимался на холм. Вновь и вновь наклонялся он к земле.
Книга 3: Пиппин выглянул из своего убежища в плаще Гэндальфа. Он не мог решить, спит он еще или уже проснулся.
"В принципе, возражаю как можно сильнее против всякого 'перевода' номенклатуры (даже человеком сведущим). Непонятно, почему переводчику вздумалось бы, что он призван или уполномочен что-либо в этом роде делать. То, что это 'выдуманный' мир, не дает ему никакого права перестраивать его по своей прихоти, даже если он мог бы за несколько месяцев воссоздать новую последовательную структуру, на что у меня ушли годы. [...] Книга-то ведь английская, написанная англичанином, и, надо полагать, что те, которые хотят, чтобы ее повествование и диалоги были переведены на язык, который им понятен, не требовали бы от переводчика, чтобы он намеренно пытался разрушить местный колорит". (2)
Грузберг оставил практически все имена в транслитерации, и стремился
-- как с успехом, так и без -- к добросовестному переводу без искажений.
Как говорилось в переводческих кругах моей юности, перед тем, как политическая
корректность положила тому конец, "Перевод можно сравнивать с любовницей.
Если она верна, то она не красива, а если она красива, то она не верна".
Так обстоит дело и с переводом Грузберга. Почитатели литературного перевода
"Властелина Колец", сделанного Муравьевым и Кистяковским, недолюбливают
Грузберга за его "нелитературность". Зато мне -- носителю английского --
он нравится за его английскость.
В недавней рецензии CD-ROMа "Толкин" (в журнале "Домашний компьютер" Nо 11/2000) В.В.Свиридов критикует качество перевода Грузберга по делу, но иногда и без. Как пример плохого качества перевода он приводит фразу из главы "Битва на Пеленнорской равнине":
"But the white fury of the North-men burned the hotter, and more skilled was their knighthood with long spears and bitter."Эта фраза у Грузберга переведена так:
"Но, хотя раскаленная добела ярость северянина пылала жарче, рыцари короля оказались искуснее во владении длинными копьями и беспощаднее."Я согласен с рецензентом, что перевод этой фразы хромает, но только на одну ногу, а не на обе, как говорит рецензент. В первую очередь я бы критиковал перевод за излишнее "хотя", что создает противопоставление, где его нет в оригинале. Кроме того, как говорит рецензент, не ясно из этого перевода, что "северяне" и "рыцари короля" -- одно и то же. Я бы перевел эту фразу так:
"Но белая ярость Северян пылала жарче, и их рыцарство оказалось искуснее во владении длинными копьями и более лютым."Однако кое в чем рецензент не прав. Толкование этой фразы рецензентом, как будто бы "рыцари северян у Толкиена искуснее не во владении длинными копьями, а вообще искуснее, а длинные копья у них просто есть, в отличие от их противников" немыслимо для носителя английского. Грузберг совершенно прав. Их рыцарство было "искуснее во владении длинными копьями". Управление глагола to be skilled требует предлога with something, что связывает "искуство" с "копьями" грамматически.
Эта ошибка рецензента навела меня на мысль: посмотреть, как другие переводчики справились с этой фразой. Сначала оригинал с моим подстрочником.
Толкин: Great was the clash of their meeting. But the white fury of the North-men burned the hotter, and more skilled was their knighthood with long spears and bitter. Fewer were they, but they clove through the Southrons like a fire-bolt in a forest. (R.140)
Подстрочник: Велик был лязг оружий при их встрече. Но белая ярость Северян пылала жарче, и их рыцарство было искуснее во владении длинными копьями и более лютым. Их было меньше, но они раскололи Южан, как огненная стрела молнии в лесу.Более литературными являются переводы Муравьева с Кистяковским и Волковского. Образы у них подхватывают читателя и несут его в гущу битвы, но недостатки есть. У них нет "белой ярости", что нужно для уравновешивания структуры, в которой противопоставлены "красная злость" (red wrath) Южан и "белая ярость" (white fury) Северян. У Муравьева и Кистяковского нет "рыцарства", а у Волковского нет "лютости" Северян. Эти переводы -- красивы, но не верны.
Вот примеры:
М&К: Сшиблись на всем скаку; и, хотя северян было гораздо меньше, сердца их пламенели неистовой отвагой и без промаха разили длинные копья. Точно клин лесного пожара, врезались они в гущу врагов... (стр. III.123)
Волковский: Две конные лавины с грохотом сшиблись, и харадримы на опыте познали, что в бою на копьях всадникам Рохана нет равных. Северян было мало, но харадская орда не устояла перед их яростным, как лесной пожар, натиском. (стр. III.184)Перевод Каррика и Каменкович можно охарактеризовать как многословный. У них и "грохот" и "лязг", и "белая ярость" и "багровая злоба", и "всадники" и "конники", и "роханские копья" и "Рохиримы", и "конники Теодина" и "строй харадцев". Читать можно без малейшого шанса заблуждения в местоимениях или в иносказаниях Толкина. Хотя у них столько же слов, сколько и у Толкина, все эти излишние повторения и уточнения замедляют описание, которое должно бы было уподобиться стремительному ходу действия битвы.
КК&С: С великим грохотом и лязгом сшиблись всадники, но белая ярость северян превозмогла багровую злобу южан, да и военным искусством конники Теодена владели лучше -- длинные роханские копья били внезапно и точно. Рохирримов было меньше, но они прорубили себе дорогу в строю харадцев, словно просеку среди стволов, . . . (стр. III.150)Такую же излишнюю словесность можно видеть в переводе ВАМ, который предшествовал переводу Каррика и Каменкович. При сравнении этих двух переводов без особого труда можно заметить удивительное сходство в формулировках, которое и указывает на их родство. Таких сходств нет у других переводчиков. Например, формулировки:
ВАМ: Всадники сшиблись в смертельной схватке. Но белая ярость рыцарей севера пылала горячей, чем злость южан, и военное ремесло они знали лучше; быстрей и точней били их длинные копья. Меньше их было, но они прорубали себе дорогу в толпе южан, как просеку в лесу. (стр. III.124)Григорьева и Грушецкий впали в другую крайность. Перевод у них малословен. У них нет ни "лязга", ни "белой ярости", ни "лютости", ни "огненной стрелы молнии в лесу". Однако, у них и есть потрясающее сходство с переводом Бобырь, который ходил в самиздате уже в середине 60-х годов. Эти сходства почти слово в слово. Такие сходства повторяются в других местах. (3)
Г&Г: Северные и южные всадники сшиблись в яростной схватке, но северяне, хоть и не столь многочисленные, были более искусны в битве и быстро уничтожили отряд из Харада ... (стр III.113)По сравнению с ними перевод Грузберга не так уж и плох. (В квадратных скобках то, что следовало бы убрать, или добавить).Бобырь: ... северные и южные всадники сшиблись в яростной схватке, но северяне, хоть и не столь многочисленные, были искуснее в деле битвы и уничтожили Людей с юга ... (стр.389)
Громко зазвенела сталь, когда они сшиблись. Но, [-В новом издании для CD-ROMа перевод Грузберга издается с редакцией Е.Ю.Александровой. Она изменила некоторые места к лучшему. Например, в первоначальном варианте вышестоящая фраза у Грузберга звучала так:хотя-] раскаленная добела ярость северян[-ина-] пылала жарче, [+и+] рыцари короля оказались искуснее во владении длинными копьями и беспощаднее. Их было меньше, но они врезались в орду южан, как молния прожигает просеку в лесу.
Громкий лязг сопровождал их столкновение. Но ярость северянина была горячей, а рыцари короля оказались искусней во владении длинными копьями. Их было меньше, но они разбили южан, как молния жжет лес.Мне чуть больше нравится первый вариант, хотя он и без "беспощадности" и "белой ярости".
Но имена Александрова лучше оставила бы как были, в транслитерации. Она переименовала трактирщика Barliman Butterbur (Баттербур по-грузберговски, Наркисс у М&К, Маслютик у Г&Г) "Ячменным Осотом". Она права, что имя Barliman -- это производное от "ячменя", из которого делают пиво. И она права, что Брийские фамилии часто ботанические, но растение butterbur по-русски -- белокопытник.
На CD-ROMе также находится "Хоббит" в переводе Грузберга. Этот перевод более поздний, середины 90-х годов, но соответствует он 2-ой (1951 г.) редакции английского оригинала, а не 3-ей (1966 г.), которая с ним рядом стоит на CD-ROMе. Судя по тексту, который Александр Абрамович мне послал до появления CD-ROMа, перевод "Хоббита" редакции Александровой не подлежал. Разница между 2-ой и 3-ей редакциями оригинала бросаются в глаза при одновременном чтении английского и русского текстов. Перевод Бобырь, кстати, тоже выполнен по второй редакции, а все остальные переводы -- по третьей.
Третья редакция оригинала отличается от второй и первой (1937
г.) фразой в главе III ("Передышка" у Рахмановой), которая в первой и второй
редакциях звучит так:
"В полдень одного из дней переправились через реку в мелком
месте" (перевод Грузберга), а в третьей редакции так:
"Однажды
утром они переправились через реку в мелком месте"
(перевод Рахмановой).
Вторая редакция отличается от первой и фразой в главе V ("Загадки в
темноте" у Рахманова), которая в первой редакции звучит так:
"прежде чем пришли гоблины и изолировали его от друзьей далеко под
под [sic] горами" (перевод мой - М.Хукер), а во второй так:
"прежде чем потерял всех друзей, и его изгнали, и он остался один,
и ушел вниз, вниз, в темноту под горами" (перевод Грузберга). Издатели
CD-ROMа должны были бы обратить внимание на такие расхождения.
Подход Грузберга к переводу можно определить как передачу иностранной культуры без адаптации, что соответствует пожеланиям Профессора, а мне нравится за верность оригиналу. Перевод Муравьева и Кистяковского я бы похвалил за литературность, а если бы да кабы литературность с верностью можно было связать, была бы у нас целая рать.