Наконец, они вернулись; но лето уже совсем прошло, а ярость и страх Саурона все росли. Когда Назгyлы возвратились в Волд, уже настал сентябрь; там они встретили гонцов из Барад-дyра, передавших им от хозяина угрозы, которые напугали даже Моргульского Владыку. Ибо Саурон узнал теперь о словах пророчества, услышанных в Гондоре, о том, что Боромир отправился в поход, о делах Сарумана и о пленении Гэндальфа {Gandalf}. Из всего этого он заключил, что ни Саруман, ни кто-либо другой из Мудрых еще не владеет Кольцом, но что Саруман по крайней мере знает, где оно может скрываться. Теперь могла выручить только скорость, а скрытность следовало отбросить.
Поэтому Призракам Кольца было приказано отправляться прямо в Изенгард. Они спешно пронеслись через Рохан, и ужас от их скачки был так велик, что многие люди бежали из той страны и бросились на север и на запад, решив, что с Востока на копытах черных коней несется война.
Спустя два дня после того, как Гэндальф покинул Ортанк {Orthanc}, Владыка Моргула остановился перед Вратами Изенгарда. Саруман, и без того разъяренный и напуганный бегством Гэндальфа, осознал тогда, как опасно находиться между двумя воюющими сторонами, обе из которых знают теперь, что он – предатель. Ужас его был велик, потому что надежда обмануть Саурона или хотя бы в случае его победы занять его сторону, была окончательно утрачена. Теперь ему оставалось либо самому заполучить Кольцо, либо готовиться к поражению и мукам. Но Саруман был по-прежнему осторожен и хитер, и он подготовил Изенгард именно к такому повороту событий. Изенгардское Кольцо было слишком крепким даже для Владыки Моргула и его подчиненных, чтобы взять его штурмом без большого воинского подкрепления. Поэтому на вызов и требования Назгyла ответил только голос Сарумана, который, благодаря искусной хитрости, слышался так, словно раздавался прямо из ворот.