– Может быть и так, – сказал Хyрин. – Но пока сам Тургон не освободит меня от моей клятвы, я не могу рассказать о своих догадках даже тебе; и потому поиски твои будут напрасны. А если бы я и проговорился, на свой позор, то пришла бы ты, самое большее, к закрытым вратам; ибо если только Тургон не выйдет на войну, о чем не было слышно ни слова и на что нет надежды, то никто не войдет в его город.
– Тогда, раз на родню твою надеяться нельзя, а твои друзья отвергают тебя, – сказала Морвен, – мне придется подумать самой; а мне приходит мысль о Дориате. Последним из всех заслонов падет Завеса Мелиан, думаю я; и не в опале Дом Беора в Дориате. Разве я не родня королю? Ведь Берен сын Барахира был внуком Брегору, как и мой отец.
– Не лежит мое сердце к Тинголу, – сказал Хyрин. – Не будет от него помощи Королю Фингону; и, не знаю, почему, но тень ложится мне на душу всякий раз, как упоминается Дориат.
– При упоминании Бретиля на мою душу тень ложится, – ответила Морвен.